@
Святые 40 мучеников Севастийских
«В царство Лициния нечестивого» – так начинается житие 40 мучеников, в Севастийском озере мучившихся. Лициний (Ликиний) (308–324) – зять и соправитель императора Константина I Великого (306–337), вместе с ним подписавший эдикт 313 года о свободе исповедания христианской веры. Но если императора Константина отличали государственная мудрость и благочестие, то для лицемерного и коварного Лициния это был вынужденный политическими обстоятельствами шаг. И после эдикта 313 года гонения на христиан в подвластных Лицинию областях продолжались.
В описываемое время (ок. 320) в городе Севастии (Малая Армения, в то время римская провинция) стояло римское войско во главе с военачальником Агриколаем, ревностным язычником. Перед военными действиями и в языческие праздники совершались тогда ритуальные жертвоприношения (после эдикта 313 года соблюдение этого ритуала целиком зависело от военачальника). В войске Агриколая находились 40 воинов-христиан, родом из Каппадокии (область, входившая в состав Византийской империи, ныне на территории Турции), отличившихся в боях мужеством и стойкостью. Из них трое: Кирион, Кандид и Домн были знатоками Священного Писания. Этих-то 40 человек решил Агриколай принудить принести жертвы языческим идолам.
Но воины отказались, сказав, что если в боях за царя земного они были неустрашимы (как он и сам говорил), то насколько тверже надо им стоять за Царя Небесного. Агриколай пригрозил им бесчестием и велел отвести в темницу. В темнице воины стали громко петь 90-й псалом «Живый в помощи Вышняго». В полночь им явился Господь, и услышали они слова: «Добр есть начаток изволения вашего, но претерпевый до конца, той спасен будет» (Мф. 10:22).
Наутро, уговаривая воинов отречься от Христа, Агриколай начал с похвал и обещаний. Услышав решительный отказ, он велел заковать их и бросить в темницу. Один из воинов, святой Кирион, остановил его, напомнив, что он не имеет права налагать оковы на воинов императора. Агриколай смутился и приказал отвести их в темницу, сняв оковы, сам же стал ждать прибытия правителя области, знатного сановника Лисия. Тем временем святой Кирион в тюрьме наставлял своих товарищей: «Сдружившись на войне, – говорил он, – мы теперь становимся друзьями о Господе, чтобы не разлучаться во веки и вместе совершить христианский подвиг».
Прошло семь дней. По прибытии Лисия святых воинов вызвали на судебное разбирательство. Им вновь предлагали почести и награды, чтобы они совершили языческие жертвоприношения. Но святые ничуть не поколебались, твердо исповедуя веру в воплотившегося Сына Божия – Господа Иисуса Христа. В тюрьме, куда их увели, воины стали петь 122-й псалом: «К Тебе возведохом очи наши, Живущему на Небеси». В 6-м часу утра был им свыше глас Господень: «Верующий в Меня, если и умрет, оживет (Ин. 11, 25–26). Дерзайте, и не бойтесь мук кратковременных».
Когда их вновь привели на допрос, они заявили: «Мы, христиане, идолам не поклонимся, делайте с нами что хотите». И видели они, как диавол, с мечом в правой и змеей в левой руке, наклоняясь к Агриколаю, шепнул ему: «Ты уже мой, старайся». Агриколай велел связать всех воинов и вести их к озеру, бывшему близ города Севастии. Стояла зима, дул сильный ветер. Воинов раздели донага и поставили на льду посреди озера (в числе стражников был и тюремный сторож). День-уже клонился к закату. На берегу топили баню: на случай, если кто не выдержит и захочет отречься, чтобы сразу мог и согреться в этой бане.
Ночью от мороза и сильного ветра тела воинов обледенели. Один из них в первом часу ночи не выдержал и, бросив своих товарищей, пошел к бане, но как только он с мороза очутился в тепле, так сразу «оттаял» и пал замертво. Святые же мученики молили Господа укрепить их. В третьем часу ночи заблистал над ними теплый свет, настолько теплый, что растопил лед. В это время вся охрана спала, кроме тюремного сторожа по имени Аглаий. Он слышал их молитвы и размышлял про себя, как это тот, прибежавший из холода в тепло, помер, а эти, на таком морозе стоя, еще живы. Пораженный внезапным светом над мучениками, он возвел глаза к источнику света и увидел тридцать девять венцов, сходивших с неба. Аглаий догадался, что тот, прибежавший в баню, отвержен от лика святых. Он немедленно разбудил спящую стражу, сбросил с себя одежду и побежал к тем 39-ти, громко крича: «И я христианин!» И, став между ними, воззвал: «Господи, в Тебя верую, причти меня к числу этих мучеников Твоих!» И снова их стало сорок человек – сошел и сороковой венец, и посрамлен был диавол. Они же стояли все вместе и пели 11-й псалом: «Спаси мя, Господи, яко оскуде преподобный».
На следующий день, удивленные тем, что святые не замерзли за ночь, мучители приписали это особому искусству, которому они где-то научились. Когда же увидели тюремного сторожа и узнали от других охранников, в чем дело, то пришли в ярость. Святым мученикам перебили голени железным молотом. Среди них был один совсем юный местный уроженец по имени Мелитон. Мать его, тоже христианка, испугалась, что он не выдержит пыток. Она встала при нем неотступно и уговаривала не страшиться. Святые мученики, умирая, свидетельствовали, что души их избежали работы вражией и что умирают они со Христом и во Христе.
Тела мучеников положили на колесницы и повезли на сожжение. Святого Мелитона, еще живого, подняла его мать и понесла следом. У нее на руках он и скончался. После сожжения на костре обугленные кости святых сорока мучеников Севастийских были сброшены в реку. Но Господь сохранил их. Спустя три дня мученики явились во сне блаженному Петру, епископу Севастийскому, и велели взять их останки со дна реки и предать погребению. Тот вместе с несколькими клириками пришел ночью к реке, и увидели они, что кости, даже малая их частица, светятся в темноте. Собрав все кости, их перенесли в подобающее место.
Имена́ святы́х му́чеников: Кирио́н, Канди́д, Домн, Иси́хий, Иракли́й, Смара́гд, Евно́ик, Валент, Вивиа́н, Клавди́й, Приск, Феоду́л, Евти́хий, Иоа́нн, Кса́нфий, Илиа́н, Сиси́ний, Агги́й, Ае́тий, Фла́вий, Ака́кий, Экдит, Лисима́х, Алекса́ндр, Или́й, Горго́ний, Фео́фил, Дометиа́н, Га́ий, Лео́нтий, Афана́сий, Кири́лл, Сакердо́н, Никола́й, Вале́рий, Филокти́мон, Северная, Худио́н, Мелито́н, Агла́ий. Му́ченичество их о Го́споде началось 26 февраля, сме́рть же они́ при́няли 9 ма́рта. В этот де́нь и пра́зднуется их па́мять.
Святой великомученик Феодор Тирон († ок. 306) особо почитается Церковью за исполнение слов Спасителя «Не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем изо уст Божиих» (Мф. 4, 5). Святой Феодор, живший в II – начале IV в., был христианином и служил воином в г. Амасии в Малой Азии. В то время нечестивые цари Максимиан и Максимин разослали по всей области повеление всем христианам вкусить от идольских жертв, угрожая при отказе преданием суду. Когда святого Феодора привели для испол нения этого повеления в полк, он, как истинный воин Христов, исполнен ный Духа Святого, воскликнул: «Я – христианин и не могу приносить жертвы богам нечестивым, имея истинного Бога и Царя – Иисуса Христа на Небе». На требование принести жертву богам по воинской обязан ности святой Феодор отвечал: «Каждый знает, кому он служит, а я служу только Царю моему Христу и никакому иному богу служить не могу». После многих уговоров сотник оставил Феодора на несколько дней для размышления. Эти дни святой провел в молитве, непрестанно вознося похвалу Господу. Когда же нечестивые служители вели других христиан за исповедание Христа в темницу, святой Феодор шел за ними вслед, наставляя их на путь спасения и укрепляя в терпении, дабы не отрекались они от Христа. Воспользовавшись ночным временем, святой Феодор зажег капище языческой богини. Нашлись люди, которые видели это и донесли на него градоначальнику. Тот привел святого Феодора к игемону Публию со словами «Господин! Этот человек пагубный, он обесчестил наших богов и сжег храм наш». Тогда игемон обратился к святому Феодору: «Тебе было велено принести жертву и каждение богам, ты же принес огонь богине нашей» – «Не отрекаюсь, – сказал святой, – я зажег храм, чтобы увидеть, что огонь прикасается к богине вашей и опаляет ее, потому что она камень!» Разгневанный судья приказал бить святого Феодора, сказав ему: «Так отвечаешь дерзостно на кроткие слова мои, не повинуешься мне – тебя ждут за это лютые муки!» – «Не боюсь ни тебя, ни мук твоих, даже самых лютых, делай со мной, что хочешь. Надежда на грядущее благо от Бога укрепляет меня, дерзаю надеяться на венец от Господа моего; тут побои непосильные – для меня не муки. Пред моим лицом – Господь и Царь мой Иисус Христос. Он избавляет меня, а ты Его не видишь, потому что не можешь видеть умными очами». Судья, исполнившись ярости, повелел бросить святого в тюрьму, запечатать двери и уморить голодом. Вверженный в темницу, святой Феодор питался от Духа Святого. Ночью Сам Господь явился ему и сказал: «Я с тобой, дерзай, Феодор, не принимай ни пищи, ни пития земного и получишь жизнь Вечную со Мной на Небе». С этими словами Господь отошел, а святой Феодор стал петь и радоваться, и его окружили Ангелы.
Стража, услышав чудное пение и найдя двери запертыми, увидела в окнах множество юношей в белоснежных ризах, поющих вместе со святым Феодором, и донесла об этом игемону. Публий убедился, что темница заперта, и услышал пение. Решив, что к Феодору проникли христиане, повелел воинам окружить темницу, сам отпер дверь и вошел к святому, но не нашел никого, кроме связанного мученика Христова. Тогда на игемона и на всех бывших с ним напал страх и ужас. Выйдя из темницы, Публий повелел давать святому Феодору малое количество хлеба и воды, но святой не дотронулся до пищи. Поутру святой мученик был приведен на судилище, и опять судья сказал ему: «Послушай меня, без мук и казни вкуси от жертвы идола и будешь с нами». Святой Феодор, взглянув на мучителя, осенил себя крестным знамением и сказал: «Если ты сожжешь мое тело огнем, растерзаешь на куски, иссечешь мечами, бросишь зверям, пока во мне есть дух – не отвергнусь Имени Христа моего». Мучитель повелел повесить святого на древо и строгать его тело железными когтями, пока не обнажились кости мученика, который по-прежнему оставался твердым и возносил хвалу Господу. На новый призыв игемона принести жертву святой мученик отвечал: «Нечестивый сын диаволов, не боишься ли ты Господа, принуждая меня оставить Бога Живаго и поклониться камню?» Судья долго молчал, затем опять спросил святого: «Что хочешь: быть с нами или со Христом твоим?» – «Со Христом моим и есть и буду, а прочее твори как хочешь!» – воскликнул с радостью святой Феодор. Тогда игемон повелел предать его огню. Когда святого привели на место смертное, он осенил себя крестным знамением. Вокруг него развели огромное пламя, но Дух Святой прохлаждал мученика, и святой Феодор, хваля и славословя Господа, мирно предал Ему дух свой. Люди видели, как душа его, подобно молнии, вознеслась к Небесам. Некая благочестивая жена Евсевия взяла тело мученика, помазала его благовонным миром, обвила чистой плащаницей и погребла во граде Евхаитах Амасийских. Произошло это 17 февраля около 306 года.
За свой подвиг великомученик удостоился от Бога благодати укреплять к перенесению поста и предохранять от осквернения через пищу.
Церковь совершает особое празднование ему в дни Великого поста в память о следующем событии.
Император Юлиан Отступник (361–363), желая надругаться над христианами, приказал в первую седмицу Великого поста все продукты на рынках Константинополя окроплять идоложертвенной кровью. Тогда для предохранения христиан от осквернения святой великомученик Феодор явился во сне архиепископу Евдоксию и повелел объявить, чтобы никто не покупал ничего на рынках, а для питания варили коливо – пшеницу с медом (кутию). В память об этом в пятницу первой седмицы Великого поста, после заамвонной молитвы Преждеосвященной Литургии, читается канон святому великомученику Феодору Тирону (творение преподобного Иоанна Дамаскина), а затем благословляется коливо и раздается верующим.