Священномученик Лука Линчевский

Осенью 18 октября 1876 года (по старому стилю), на который приходится день памяти святого Апостола и евангелиста Луки, в селе Топиловка, что на Чигиринщине, в семье церковного дьяка Иоанна Линчевского родился мальчик. В святом крещении он получил честное и славное апостольское имя Луки, которое исповеднически пронес сквозь долгую земную жизнь, возведя его в нетленной славе к святым небесным жилищам. Вырос он в благочестивой и боголюбивой семье. Вместе с отцом, который с первых шагов готовил сына к церковной карьере, постоянно посещал службы Божьи. Рано выучился читать на церковнославянском и знал наизусть немало псалмов и все песнопения круга церковных богослужений. Успевал в школьном обучении, успешно окончил Чигиринское духовное училище и блестяще сдал экзамены в Киевскую духовную семинарию. Двадцать два года от роду был выпущен из семинарии, а в двадцать шесть рукоположен в сан священника, в котором и прослужил тридцать три года и служил бы дальше, если бы не закрытие церкви.

 Но перед вступлением в сан он вступил в брак с красивой девушкой хоть и младше его на семь лет, и мудрой и посвященной в жизнь деревенской матушки. В свои девятнадцать матушка Мария уже имела определенное образование и хорошо разбиралась в хозяйстве: умела шить, вязать, прясть, стряпать, справляться с детьми, имела искренний, добрый нрав и умение общаться с людьми. Не на слух знала о жизни и обязанностях матушки, как родная мамочка, сама матушка, с детства растила дочь именно для такой судьбы. Она родила четырех дочерей: Евгению (1910), Евдокию (1912), Екатерину (1915) и Нину (1919). Последним уже в 1922 году появился на свет долгожданный сын Александр, которому в хорошее время подражать пастырскому посоху, но теперь было очевидно, что священникам в семье Линчевских в ближайших поколениях вряд ли быть.

 Преследуемый за отказ отречься от Бога и сана, отец Лука был вынужден покинуть насиженное годами место и отправиться с семьей в Черкассы, где его мало кто знал и где негласный надзор со стороны НКВД был не таким навязчивым, как со стороны местных властей в родном селе. : на родине же он претерпел больше всего притеснений и гонений, здесь его лишили имущества, земли, прав, оставили без средств к существованию.

 Были и другие причины переезда в город, которые в 30-е годы играли свою, несколько специфическую, роль в жизнедеятельности нового режима. Духовный центр города составляли в то время многочисленные священники и монахи, видеть которых на улицах было обычно. Отец Лука получил большое утешение общаться с духовной братией. Многих знал уже не первый день, с другими познакомился просто. Казалось бы странным, если бы вся та святая община не была связана между собой внутренне узами взаимопонимания и не помогала бы тем, кто в этом нуждался. Правда, органы не способствовали близким отношениям священнослужителей между собой, но мы свидетельствуем, что они находили возможности и для общения, и для совместной молитвы. Тем более что до поры до времени НКВД не очень вмешивалось в личную жизнь поднадзорных.

 1937-й роковой для духовенства год. Сентябрь дал начало массовым арестам духовных лиц. Дошли слухи из Киева об аресте Первоиерарха Украинской Православной Церкви Митрополита Киевского и всей Украины. Это был настоящий удар для украинского православного общества. Судьба Высокопреосвященнейшего Константина. Аресты начались везде, по всей Киевщине: Черкассы, Умань, Звенигородка, Корсунь, Чигирин... Только за октябрь было арестовано более восьмидесяти священнослужителей на земле нынешней Черкасщины, а арестовывали не только их: по уже открытым спискам здесь было репрессировано в 1929-м. 30-м и 1937-39 годах одиннадцать тысяч человек, в их числе более 260 священнослужителей и десятки или, может, и сотни верующих мирян. Тюрьмы были переполнены, с казнями еще не медлили, делая вид соблюдения каких-то норм действующего к тому времени законодательства.

 Отца Луку и с ним арестованных 25 декабря двух монахов и священника допросили и документально «оформили» только за одну ночь, потому что их следственные дела ярко свидетельствуют о формальности обвинения: ни одна из жертв не имела ничего общего с обвинением, которое ей инкриминировалось с антисоветской агитацией, которую они вроде бы совершали. Совершенно очевидно, арестовывали их как священников, как монахов, дьяконов, а судили как политических преступников, со всей так называемой «революционной непримиримостью». Закона, по которому должны были привлечь их к ответственности, не было. НКВД приходилось всех духовных заключенных «подгонять» под статью 54-10, примерно по следующему образцу:

 «Бродячий поп, группируя вокруг себя верующих, проводит контрреволюционную агитацию, направленную на дискредитацию существующего строя и мероприятий партии и правительства. Дискредитируя колхозный строй, высказывается в контрреволюционной пораженческой форме. Проводит агитацию против выборов...».

 Это цитата по обвинению священника Луки Линчевского, которая является калькой из статьи 54-10 УК УССР образца тридцатых годов.

 А «высказывался»  священномученик по вполне определенному поводу, о чем свидетельствует приведенный в обвинении текст: «Христолюбивые братья и сестры! У нас закрыли церкви, нам негде помолиться Богу. Но, верьте, придет иное время, и мы...».

 Священномученик Лука принял все скорби Церкви как свои исповеднически и не сетуя, как когда-то в древности Благой Господь принимал страсти с молитвой о Своих мучителях. 14 января 1938 вместе с десятками других черкасских священнослужителей православный пастырь Лука Иванович Линчевский на 62-м году жизни принял мученическую смерть.

Реабилитирован 27 апреля 1989 года.