Мученики Иосиф Бонь и Григорий Ермоленко

Святой мученик Иосиф Бонь родился весной 1900 на щедрой полтавской земле. Отец новорожденного, Варфоломей Дмитриевич, искренний украинский крестьянин, был членом большой семьи Боней, жителей села Шабельники Золотоношского уезда Полтавской области. Поскольку мальчик родился в день памяти святого Иосифа Песнеписца, его и нарекли в честь этого святого, и он получил небесного покровителя, передавшего ему дар песенного славословия Богу. Малый Иосиф рос музыкально одаренным, талантливым певцом, владел, по семейному преданию, исключительно тонким музыкальным слухом и обладал высоким чистым голосом.

 Война 1914 года парня обошла его незрелым возрастом. А 1917 год, перевернувший жизнь сотен миллионов людей, нарушил и постоянный быт семьи Боней и всей их деревни и прихода. 1920 год стал для Иосифа особенным. Божьим Промыслом случилось так, что псаломщик (дьяк) ушел из церкви из-за боязни сломать карьеру своих детей, которые учились в высших учебных заведениях при новой власти, не желал сломать им жизнь, «компрометируя» их своим поповством. Иосиф с радостью заступил освободившееся пономарем место в Церкви Божией. Для двадцатилетнего юноши возглавить церковный хор казалось не только счастливым, но и очень ответственным событием. Он очень ревностно отнесся к предложению священника; прежде чем принять его, совещался с родителями и размышлял.

 Получив благословение настоятеля храма, Иосиф Бонь решает отправиться в Свято-Успенский Красногорский монастырь, где был прекрасный хор, которым руководила матушка Ольга монахиня с высшим музыкальным образованием и искренним, чутким сердцем. Монастырь уже не действовал и его обитатели в большинстве своем жили в Золотоноше, поя в одном из действующих храмов Свято-Троицком, Иосиф без труда нашел матушку Ольгу, и та не отказала ему помочь.

 Два месяца она учила молодого регента. В короткий срок он сумел усвоить не только музыкальную грамоту и азы регентского искусства, но и все многообразие церковного служебного пения и богослужения. Когда с полным запасом новых знаний он вернулся домой, не знал покоя ни днем, ни ночью, пока не поставил хор, который мог быть украшением возвышенной архиерейской службы. Воскресные и праздничные богослужения начали притягивать к Шабельникам верующих даже из других сел: Драбова, Золотоноши и т.д., что не могло не вызвать раздражение со стороны руководства села и района.

 Однако талант Иосифа привлекал не только верующих: к нему с некоторых пор начали присматриваться как к потенциальному руководителю клубной самодеятельности, вошедшей в широкую моду. Конечно, хорошо понимали, что оторвать Боня от церкви дело безнадежное. Искали материальные подходы. У супругов Боней было уже четверо детей. В хате отца было тесновато, жили в глиняной мазанке во дворе, которую вместе приспособили под жилье. Кроме скудной прибыли от службы в церкви, на пропитание имел хлеб из того остатка земли, который власть не отобрала после «национализации».

 Неспособная оторвать его от церкви, власть нашла выход в том, что «оторвала» от него церковь: храм закрыли «за ненадобностью, по требованиям трудящихся». В Украине действовала такая практика на общем собрании жителей села, а впоследствии на колхозном собрании большинством голосов принимали желаемое решение, и забирали церковь под зернохранилище, под клуб или многое другое. На Пасху, когда Иосифу исполнилось уже 29 лет, он потерял самое дорогое, что имел: любимую церковь, любимую службу и средства к существованию.

 Боней ждала судьба других «кулаков», если бы у власти не было своих соображений относительно младшего. Председатель сельсовета, пригласив в кабинет Иосифа, в присутствии председателя новосозданного колхоза предложил ему возглавить художественную самодеятельность в должности руководителя клуба, с жалованием на уровне председателя колхоза. Ответ был однозначно отрицательным: серебряники Иуды не привлекали его. Как свидетельствует сын мученика Виктор Иосифович, которому тогда шел третий год, власть отомстила быстро и безжалостно: дом старого Боня отобрали, вскоре отняли и корову, мазанку нечем было отапливать. Как пережили голодомор тридцать третьего, только Бог знает: все распродали вплоть до табуретки, спали в сене покатом на полу. И если бы не милость Божия, то погибли бы, но не попустил Бог: люди добрые тайком приносили милостыню, отрывая кусок хлеба от семьи.

Волна голода и разрухи прокатилась из конца в конец по всей Украине, голоду, инспирированному властью. Многие умерли голодной смертью на страждущей Украине. Иосиф Бонь с семьей выжили: еще не исполнилась ему мера страданий. Он так и не стал служить властям, перебивался случайными заработками. Люди обращались к нему со своими духовными потребностями, с просьбой прочесть псалтирь или осуществить какую-то церковную требу. Сам же он никогда не забывал Бога в повседневном бытии.

 Власти якобы отступили от несговорчивого Иосифа, но все же в подходящий момент его внесли в списки на уничтожение. По наивному обвинению в контрреволюционной повстанческой деятельности Иосиф Бонь с отцом и девяносто девятью жителями Шабельников и других поселков 6 марта 1938 года были арестованы и отправлены в Черкасскую тюрьму. В этой группе был и псаломщик из села Митьки Ирклиевского района Григорий Иванович Ермоленко.

 Святой мученик Григорий родился в Митьках, также в простой крестьянской семье в 1882 году. В тридцатые годы это был уже духовно и физически зрелый человек, человек высокой совести и преданности Богу и Церкви. Некоторое время он служил вместе со священномучеником протоиереем Димитрием Гасюком, искренне поддерживал его требования о возвращении отнятого властями храма, сослужил ему в домах, пока тот находился рядом. Когда священника арестовали в июле 1937 года, святой Григорий активно выступил против решения власти и призвал людей всем обществом обратиться в соответствующие инстанции с требованием об освобождении батюшки. Если он догадывался о бесцельности своих усилий и угрозе для своей жизни, то не отступил, решительно встал за веру, за Церковь и Бога, Которому до конца верно и честно служил. Он призвал отступивших от Бога покаяться, искать милости и спасения.

 «Вот, говорил он, пришли дни, о которых говорил Господь: востал народ на народ и царство на царство, и вот вам голод, и напасть, и другие ужасные явления...» (Лк. 21, 10; 27). Это было известно так называемым компетентным органам, которые за ним давно присматривали. В декабре 1937 отца Григория Ермоленко арестовали за антисоветскую агитацию (ст. 50-10), добавив к этому участие в мифической контрреволюционно-повстанческой организации, якобы действовавшей подпольно на территории трех районов Полтавщины. Григорий Ермоленко одним из первых был арестован и оказался в Черкасской тюрьме, где отбыл ровно три с половиной месяца, прежде чем принять свой мученический конец 2 апреля 1938 года. Расстрелян в один день с мучеником Иосифом Бонем, его отцом Варфоломеем Григорьевичем и десятками таких же, как они, простых крестьян. Об этом свидетельствует огромное пятитомное следственное дело по обвинению 101-го из православных верующих крестьян.

 Трудно и обидно читать в архивах заключения комиссий по фактам «фальсификации следственных материалов и других грубых нарушений процессуальных норм, вскрытых по архивно-следственным делам 3410 (40 осужденных), 13955 (16), 4983 (101), 1663 (39) и другим... Управлением КГБ при Совете Министров УССР по Черкасской обл. вынесены заключения о прекращении архивно-следственных дел и реабилитации осужденных, а также о привлечении к ответственности бывших работников Золотоношской межрайопергруппы, повинных в необоснованных арестах, необъективном расследовании дел и фальсификации доказательств...» (3 выводов комиссии).

 Запоздалое оправдание лишь подчеркивает масштабы кровавой трагедии, постигшей нашу страну и миллионы ее граждан в начале двадцатого века. Но именно эта трагедия дала миру большой сонм новомучеников, прославленных в конце жестокого и кровавого коварного века. В этом сонме сияют имена и святых мучеников Иосифа и Григория.